Два процента от Бога. Роман-сказка - Михаил Лекс

– Бросьте, какая там водка. Я тоже не пью и не ем, – устало сказал я.

– К чему тогда всё это? – поинтересовался писатель Лекс.

– Так, разминка, – ответил я.

Вот таким был наш первый с Лексом откровенный разговор. Я и после с ним часто разговаривал, но всё в подобном тоне и духе.

10

Но, справедливости ради, хочу Вам сказать, я сам предлагал Лексу другие кандидатуры. Я познакомил его с некоторыми своими знакомыми, тоже писателями, но он, внимательно изучив предложенное мною, всё же решил, что никто из них не годится, а только я сумею правильно ретранслировать его произведение. Вы, может, интересуетесь, кого именно я предложил Лексу? Уверяю Вас, что это были действительно кандидатуры достойные. Например, Варвара Купцова. Чем не вариант? И если бы Варвара на тот момент не страдала, то вполне могла сойти за ретранслятор для романа Лекса.

Но Варвара страдала. Более того… Мы с Лексом даже пытались успокоить её, взяли такси и поехали на квартиру к Купцовой.

– Чего страдаешь, Варвара Купцова? – спросили мы, сидя у неё на кухне и тыкая вилками холодный винегрет, который Варвара предложила нам и который запивали квасом настолько холодным, что зубы ломило.

– Ах, – закатывала Варвара глаза, – и не спрашивайте.

– Ну ты скажи, – настаивали мы. – Нам интересно.

– Сказала бы я вам.

– Так что удерживает? – спросил Лекс.

– Всё это так мелко, так… Не знаю даже и выразить-то как…

– Томишься, видим мы, а ты раскрой сердце и легче почувствуешь себя. – Сказал я.

– Сколько вы меня знаете?

– Да уж поди лет пятьдесят, как знаем тебя, Варвара Купцова, – честно ответил я за двоих.

– Да нет же. Нет, я не про это… Какие вы, однако… Такта в вас нет… Сколько вы меня знаете с того времени, как я известной писательницей стала?

– Да уж лет пять минимум, как мы тебя, Варвара Купцова, знаем, как не только известную, но и талантливую русскую писательницу, автора ста пятидесяти восьми книг по триста страниц каждая, – ответил я и подмигнул Лексу.

– Что, неужели так много?

– Пять минимум, не сомневайся, – уверил я.

– Да я не про это. Я про сто пятьдесят восемь книг по триста страниц каждая.

– Да уж, постаралась, краса наша, Варвара Пётровна. Иной и за десять жизней и одной книги не напишет, а ты… – искренен ли был я в тот момент? Не знаю. Во всяком случае мне хотелось хоть как-то развеселить Варвару.

– Слушайте… Это если на пять лет разделить, так по тридцать штук в год получается, так что ли?

– Почти по тридцать две, – быстро сосчитал Лекс.

– Обалдеть, – воскликнула Варвара. – Когда успеваю только?

– Талант, одно слово. Чего маешься только, спрашивается? – как бы между прочим, равнодушно поинтересовался Лекс.

– Ах да, чуть не забыла, – опомнилась Варвара. – Маешься! Вот именно. Спасибо, напомнили. Маюсь.

– Чего маешься? – спросил Лекс.

– Никто автографы не спрашивает, – ответила Варвара, глядя Лексу в глаза.

– Что, ни разу? – удивился Лекс и посмотрел на меня. Я в недоумении пожал плечами.

– Ни разу, – ответила Варвара.

– Что, за пять лет, ни разу? – не верил Лекс.

– Вот именно, что за пять лет и ни разу.

– Странно. К чему бы это? – сам у себя спросил Лекс.

– Может, не узнают? – спросила Варвара.

– Тебя, да не узнать? – усмехнулся я.

– А вдруг? – настаивала на своём Варвара.

– Так ведь фотографии твои на каждой обложке, – сказал я.

– Действительно, на каждой, – согласилась Варвара. – Почему тогда?

– Может, ты нигде не бываешь? – поинтересовался Лекс.

– Да везде я бываю, – отмахнулась Варвара.

– Везде быть ещё недостаточно, – философски заметил Лекс. – Надо быть там, где надо.

– А где надо? – спрашивала Варвара и глаза её были широко открыты.

– Там, где у писателей автографы берут, – в один голос учили мы Варвару. – Вот там и надо быть.

– А где у писателей автографы берут? – сквозь слёзы спрашивала Варвара.

– Это уж вам, известным писателям, видней, где у вас автографы берут, – ушли от ответственности мы.

– Может, в союзе у кого спросить? – задумалась Варвара.

– Спроси, горемычная, успокой сердечко своё, – посоветовал Лекс.

Утром, в главном офисе союза писателей, Варвара, сидя на подоконнике, допрашивала другого талантливого русского писателя. Мы с Лексом при этом не присутствовали, но слышали от других, от тех, кто присутствовал, а потому передаём то, что слышали, с их слов.

– Вадим, – допрашивала Варвара одного молодого, но талантливого писателя, – скажите, у Вас автографы просят?

– Кто просит? – удивился Вадим.

– Ну там… люди… читатели… откуда я знаю, кто… Просят или нет?

– Нет, – скучающим голосом ответил Вадим.

– Как? И у Вас? – ужаснулась Варвара.

– А у кого ещё? – спросил Вадим.

– Ну Вы же талантливый русский писатель, – не заметила вопроса Варвара, – Вас по телевизору показывали. Вас вся страна наша знает и, на тебе, такой ответ. Вы не находите это странным?

– Честно говоря, – вяло заговорил известный русский писатель Вадим, – это действительно я нахожу странным.

– Не знаю, чего им ещё надо? – сама у себя спрашивала Варвара, сидя на подоконнике и пуская изо рта сигаретный дым небольшими кольцами.

– А у Вас, Варвара Пётровна, просят? – спросил Вадим.

– В том-то и дело, Вадим, в том-то и дело, что нет, – трагическим голосом, ответила Варвара.

– А у кого-нибудь вообще просят? – интересовался Вадим, оглядываясь вокруг.

– У кого-нибудь, конечно, просят, наверное, – отвечала Варвара, выпуская клубы дыма из ноздрей.

– Вот счастливый человек тот, у кого берут, – задумчиво произнёс Вадим.

– И не говорите, Вадим, – согласилась с ним Варвара.

В то время к ним подошли двое. Тоже известные русские писатели. Вернее один писатель и одна писательница. Писательницу звали Симма Мяка, а писателя – Звонарёв.

– Звонарёв, – обратилась к нему Варвара, – скажите, а у Вас автографы спрашивают?

– Не пугайте меня, Варвара, – хмуро огрызнулся Звонарёв, – мне даже место в троллейбусе не уступают.

– Значит и у Вас не берут. Я так и думала. Но почему и у Вас, Звонарёв? Вы – большой мастер русской словесности и не просят? Не понимаю.

– И у меня не просят, – робко заметила Симма Мяка и покраснела.

– Ну, у Вас… понятно, в общем, – деловито произнесла Варвара, брезгливо оглядывая Симму с ног до головы.

– Уважаемые члены городского союза великих русских писателей, – подал голос Вадим, – а не поднять ли нам этот вопрос на совете секретарей?

– Предлагаю поднять на съезде, – уверенно предложил Звонарёв.

– Да, на съезде лучше, – согласились все и дружно пошли на съезд.

– Кстати, Звонарёв, – поинтересовался Вадим по пути группы на съезд, – а куда Вы на троллейбусе ездите? Вы это серьёзно?

– Каком троллейбусе? – не сразу сообразил Звонарёв.

– На том, где Вам место не уступают, – уточнил Вадим.

– Видите ли, Вадим… – начал свой рассказ Звонарёв и группа скрылась за поворотом.

Был съезд. Меня и Лекса туда не пустили. Но мы дождались его окончания и послушали, о чём говорили присутствовавшие на нём. После съезда члены городского союза великих писателей расходились весьма озадаченными. Как выяснилось, автографы не просили не только у Купцовой, Вадима, Звонарёва и Мяки, но и ни у кого и никогда. Не просили не только у молодых, но и у старшего поколения, великих членов городского писательского союза. Пришли к выводу, что в нашем городе это не принято. На том и разошлись.

– Ну как вы не понимаете, – не унималась Варвара, – ведь я в первую очередь женщина, а уж потом писательница. Для меня внимание на первом месте. Это Звонарёву, может, наплевать, а мне – нет, – говорила уже нам, мне и Лексу, Варвара, когда вечером, после всего этого, мы сидели в подвале одного ресторана.

При упоминании своего имени, Звонарёв тяжело поднял голову и как-то странно, скорее даже, страшно посмотрел на Варвару. Но смотрел он недолго. Голова его вскоре опустилась щекой на стол и уже нескоро опять поднялась.

– Вот у артистов просят автографы, – продолжала Варвара, не обращая внимания на странное поведение Звонарёва, – у спортсменов тоже просят, даже у директора зоопарка и то просят, а у нас – нет, а у меня – нет. Я не жалуюсь. Я понимаю. И материально у меня, тьфу-тьфу-тьфу, всё наладилось: ремонт в квартире сделала, холодильник купила, дочке обнову справила, она же, вы знаете, взрослая уже у меня, замуж скоро.

– Ой уж, скоро ли? – поинтересовался Вадим, – ей и четырнадцати нет ещё.

– Нет, так будет. Я не об этом. Мне не слава нужна, вы же понимаете.

– А что Вам надо? – спросила Симма Мяка.

– Ой… Симма… Какая Вы… Честное слово… Неужели и так не ясно… Внимание мне надобно, надобно, чтобы замечали те, кому положено.